Филип Фармер - Пир потаенный [ Пир потаенный. Повелитель деревьев]

Оба пленника неподвижно лежали на земле. Один из них находился в глубокой коме. К другому вскоре вернулось сознание, и он зашевелился. Со стоном, держась за голову обеими руками, он с трудом пришел в вертикальное положение. С первого взгляда он не был тяжело ранен. Взрыв гранаты лишь наградил его хорошей мигренью. Судя по всему, этот человек был арабом с худыми жилистыми мышцами, черными волосами, безбородый, с орлиным носом и большими темными глазами, расположенными, пожалуй, слишком близко один к другому. Он был одет в комбинезон из грубой ткани, на котором не было ни единой воинской нашивки или знака. Араб смело посмотрел прямо мне в глаза, хотя видно было, как он дрожит, и желтоватая кожа лица не могла полностью скрыть залившей его бледности.

Взрывы снарядов и гранат вновь сделали меня глухим. К счастью, я умел читать по губам, и свободно разбирал французскую, английскую и арабскую речь, понимал суахили и большинство наречий и диалектов языка банту.

Я задал ему вопрос на арабском языке, его египетском диалекте. Он ответил мне на сирийском, сказал, что его зовут Ибрагим Абдул-эль-Марийака. Он утверждал, что не знает истинной цели его присутствия здесь, и вообще ничего не знает. К тому же у него хватило храбрости обозвать меня «собакой Назрани».

Человек смерил меня долгим взглядом и провел кончиком языка по своим пересохшим губам. Он сошел, опершись спиной о ствол дерева, такой же серый, как и его кожа, как свет нарождающегося раннего утра. Мужчина был высок, но я превосходил его в росте сантиметров на десять и должен был весить килограммов на сорок больше. Я был голым, с почерневшей от копоти и грязи кожей, и мои серые глаза должны были казаться еще более светлыми и дикими на этом черном лице, исчерченном светлыми дорожками от струек пота. Мой рот и подбородок были покрыты запекшейся кровью, забрызгавшей мне грудь и руки; живот и гениталии покрывала корка грязи из смешавшейся крови, спермы и пыли. Когда я приставил острие ножа к его горлу, мой член, в довершение всей картины, стал медленно распрямляться, будто пиявка, постепенно набухающая от поглощенной ею крови.

Будучи арабом, он, скорее всего, Додумал, что я сейчас начну насиловать его. И в каком-то смысле он был прав.

Ударом кулака в живот я отправил его на землю, и пока он катался по ней скрючившись, безуспешно пытаясь вызвать у себя рвоту, я выпил немного воды из бидона, обнаруженного мной в кабинете танка. Затем я воспользовался мотком веревки, найденным там же, чтобы связать ему руки и привязать спиной к дереву. Потом я подтащил тело второго пленника к танку и прислонил его к колесу, чтобы тот мог держаться в сидячем положении. Умирающий дышал редко и с трудом, и при этом что-то всхлипывало и клокотало у него в груди. Однако давление крови в нем было еще достаточно сильным, и настоящий гейзер ее хлынул мне в лицо, когда я ему отрубил пенис. Я вложил отрезанный член ему в рот и вогнал его собственный кинжал в него под нижнюю челюсть, чтобы помешать ей открыться. Он сидел прямо напротив араба с вылезшими из орбит глазами и опавшим, кровоточащим членом, торчащим изо рта.

Потом я вырезал у него печень и откусил хороший кусок.

Лицо сирийца, сидящего у подножия дерева, стало таким же бледным, как и у мертвеца напротив, когда он увидел, как у меня брызнула струйка спермы в то время, как я кромсал его товарища по экипажу. Он снова попытался заставить себя облегчить желудок, но безуспешно. Я ждал, не делая ни одного угрожающего жеста. В этом уже не было необходимости. Араб прекратил свои безуспешные попытки очиститься и откинулся назад, прислонив голову к стволу дерева. Его глаза закатились, потеряв свой первоначальный блеск. Из угла рта к подбородку потянулась тонкая струйка слюны.

Я сказал:

— Я задаю вопросы, ты отвечаешь.

Думаю, ему самому тоже приходилось раньше пытать пленных, поэтому он знал, как мало людей могут устоять перед длительными пытками. Он предпочитал умереть быстро. Ибрагим ответил на все мои вопросы, и его объяснения всему происходящему показались мне вполне правдивыми.

Экспедиция, в которой он принимал участие, была организована одним албанцем, который сам возглавил ее. Он проходил под псевдонимом араба Махмуда-абу-Шавариба, хотя было известно и его настоящее имя: Анвер Ноли. Все остальные члены банды были арабами, за исключением нескольких болгар, бежавших в Албанию, так как они считали себя приверженцами идей Мао.

Ноли пообещал, что все они получат золота столько, что хватит безбедно прожить всю оставшуюся жизнь им самим и их четырем женам, если они захотят обзавестись гаремом. Но все это при условии, что англичанин Джон Кламби будет взят живым.

— Он ничего не обещал вам другого, кроме золота? — спросил я.

— Нет, а что? Есть еще что-то?

Ноли, конечно, не мог им обещать секрета вечной молодости, даже если бы думал, что я знаю его. Они посчитали бы его просто сумасшедшим и отказались бы участвовать в этой затес. Правда, быть может, он сам ничего не знал об эликсире. Но мне приходилось встречать других людей, уже мертвых на сегодняшний день, которые действительно верили, что я владею этим эликсиром или знаю секрет его изготовления, и были готовы на все, чтобы вырвать его у меня.

Араб сказал:

— Ты можешь меня убить, Назрани. Но Ноли все равно разыщет тебя и подвергнет жесточайшим пыткам, пока ты не скажешь ему, где прячешь свое золото. Это очень целеустремленный человек, упорный и очень жестокий.

— Вполне возможно, — ответил я и всадил ему кинжал в самый plexus solaris, то есть в «солнечное сплетение». На этот раз я не испытал никакого сексуального чувства. Я начал надеяться, что эта странная извращенность, это внезапно появившееся отклонение от обычных сексуальных проявлений исчезло по какой-то причине. Хотя и сомневался в этом. Причина, скорее всего, лежала в том, что я, как и все люди, имел вполне определенный запас спермы, который просто истощился на данный момент.

С помощью электропровода и нескольких гранат я заминировал танк. Теперь, если кому-нибудь пришла бы в голову мысль открыть башенный люк или капот, внутри взорвались бы сразу три снаряда. Один из них я укрепил рядом с бензобаком. После этого я выбрал дерево покрепче, взобрался на него и стал ждать дальнейшего развития событий. Доносившийся издалека шум перестрелки постепенно стихал. Как я и предвидел, вскоре появились бандиты, идущие по хорошо видимым следам колес и гусениц танка. Впереди двигались два джипа. За ними беспорядочной толпой брели усталые люди, уцелевшие после ночного боя с кенийскими солдатами.